Душа дракона - Страница 68

– Почему ты думаешь, что умрут все? Защитник, ты его в этом убедил?

– Я не думаю, что умрут все, – пожал плечами Франк. – Твари смертны, и люди научатся с ними воевать, смогут победить, но какой ценой? Полмиллиона? Миллион?

– Когда случилось извержение Черной горы, с лица земли исчез целый город с населением около миллиона. Великий Девиллий, город ста рас.

Лицо Франка посерело, словно его коснулись боль и ужас миллиона людей. Нет. Представителей ста рас.

– Мы не смогли остановить извержение вулкана, – с трудом проговорил он. – Стихия не по силам даже властелинам огня. Но закрыть дверь мы можем. Пока ты не убедил меня. Почему ты уверен, что драконы стоят на пути прогресса?

– О боги, нет! – взмахнул руками Сандурен. – То есть да, но вы делаете это неосознанно. Ваше стремление защитить столь велико, что вы видите только одно: люди умирают…

– А чего, этого мало? – удивился Ори.

– Иногда – да, – очень серьезно ответил Сандурен. – Поймите, я преклоняюсь перед драконами. Иметь такие возможности и неизменно использовать их во благо – поверьте, это достойно преклонения. К сожалению, через определенные стереотипы не могут преступить даже драконы.

– Чего? – не понял Ори. Диль слова такого тоже не знал, но, кажется, догадался, что имел в виду маг.

– Я слушаю, – подбодрил Франк. Сандурен сосредоточился. Похоже, парад-алле закончен, начинается представление.

– Скажи мне, защитник, вы пытались как-то договориться с созданиями бездны?

– Пытались, – сухо ответил Франк. – Они не идут на контакт. Я не сомневаюсь в их разумности, но разум этот совершенно чужд здешнему миру. Они не хотят договариваться. Или не считают разумными нас.

– Вам удавалось поймать создание бездны?

– И не раз. Неделями изучали, пытались понять.

– Потом убивали?

– А что надо было делать – держать в клетке и показывать за деньги? Так они клетки разносят, прутья в руку толщиной гнут. Слишком опасно. Не для нас. Для вас.

– Значит, неделями. Я думаю, что не больше двух месяцев.

– И почему ты так думаешь?

– Мы продержали одного четырнадцать недель. Потом он изменился.

Глаза Франка вспыхнули и погасли. Он не знал. Сандурен смотрел уже не сосредоточенно, а, пожалуй, грустно. Участливо. На дракона?

– Как?

– А как меняешься ты? Они становятся людьми.

– Говори, – потребовал Франк.

– Главное я уже сказал. Прошло около трех месяцев, и он изменился. Раз и навсегда. Еще через неделю начал говорить. А дальше развивался с такой быстротой, что мне и самому не верится.

– И почему вы не показали его драконам?

– Мы сделали больше. Мы показали его всему миру.

– Что? – рявкнул Франк так, что звякнули на столе стаканы. Илем подумал секунду и беззастенчиво налил себе вина. – Вы выпустили тварь из бездны на свободу?

– Мы выпустили на свободу человека. Его знает весь мир. Ты тоже его знаешь. Инмер Беспалый.

Диль смутно вспомнил, что так звали какого-то великого человека древности. Илем поперхнулся вином, Лири и Кай ошеломленно ахнули. Ори сохранил обычную безмятежность. У него с образованием было так же плохо, как и у Диля. Франк смотрел неподвижными немигающими глазами, в которых играло пламя. Или Дилю мерещилось.

– Врет, – заявил Илем. Франк медленно покачал головой.

– Нет. Он верит в то, что говорит. Невозможно обмануть дракона.

– Но то, во что веришь, необязательно правда.

– Необязательно. И сколько раз вы повторяли свой эксперимент?

– Сорок два. Результат был неизменным. Сигмар Танд, Миреос Кавлин, Энай Даблитиур, Тормин Макнуит, Филлар Терендис, Ламир Тиэррел… Да, Ра Кайен. Ты потомок создания бездны.

– Подождите, – беспомощно сказала Лири, – но это же величайшие люди. Это же творцы истории. Или книги врут.

– Книги не врут, принцесса. Это умнейшие, благороднейшие создания. Трудно, почти невозможно поверить, но они впитывают лучшее, что было у тех людей, которых они убили. Самый яркий свет разгорается во тьме.

Стало очень тихо. Правда, ненадолго, потому что Илем вдруг засмеялся.

– Ты хочешь сказать, о великий, что ежели эта тварь слопает нашу дружную команду, то из нее выйдет этакий герой, сочетающий в себе благородство Кая, силу Ори, доброту Диля и мою изворотливость?

– Твой ум, вор, – поправил Сандурен. – Да. Так.

– Спасибо, – отказался Илем. – Я лучше останусь беспринципным, недобрым и изворотливым собой, чем стану частью великого человека.

– Они творят историю, – негромко сказал маг. – Принцесса верно заметила. Каждый из них внес неоценимый вклад в развитие мира. Ты знаешь истинную историю, защитник, ты наверняка знаком с некоторыми из них. Были среди них беспринципные недобрые подлецы?

Под смешок Илема Франк покачал головой. Кай спокойно заметил:

– Я не верю тебе, маг.

– Я понимаю. Но дракон знает, что я не лгу. И он может поговорить с кем-то, кто намного старше. Драконы ведь не обманывают друг друга. Недоговаривают, но на прямые вопросы отвечают.

Франк молчал. Если выпустить эти создания в мир, они его не опустошат – люди научатся драться, но облагородят. Соберут в себе все лучшее, что было у убитых ими людей. Станут творить историю, будут великими полководцами, учеными, королями. Построят прекрасные города, откроют школы, придумают лекарства. Мир начнет быстро развиваться.

То, что от него останется.

– Вы не могли не провести эксперимент. Разве вы не держали тварь в клетке и не скармливали ей людей?

– Да. Было. Во времена эльфийских войн. Следующие поколения от этого отказались. Мы не чудовища, защитник. Ты читал Серые хроники, но не читал Белых.