Душа дракона - Страница 62

– К вечеру будем в городе, – улыбнулся он. – Надеюсь, пробудем там несколько дней, чтобы ты смог окрепнуть. Если станет слишком больно, скажи, я дам еще лекарства.

Диль подумал и решил потерпеть. Ведь Кай говорил, что лекарства немного, оно может понадобиться еще не раз. Пока ничего. Даже дышать можно, только медленно. Ровно. Интересно, а каково дракону чувствовать пламя внутри себя? Больно ли это?

Вопрос сделался неотвязным. Диль то забывался, то приходил в себя – и немедленно возвращались раздумья об ощущениях дракона. Он пытался прогнать дурацкие мысли, но они не желали уходить. Почему-то это казалось страшно важным.

Когда они приблизились к городу, ворота были уже закрыты, но Франк как-то сумел убедить стражу, потом сумел вытребовать комнату в переполненной гостинице. Ори на руках отнес Диля в эту комнату, уложил на кровать и очень ловко раздел. Франк с задумчивым видом, ухватив себя за подбородок, долго созерцал его плечо.

– Нормально. Несколько дней – и начнет стремительно поправляться.

– Пробудем здесь?

– Нет. Мне не нравится, что преследователь стал известен. На моей памяти такое впервые.

– Ты думаешь, это именно Сандурен?

– Не знаю. А когда я чего-то не знаю, то допускаю все. Я куплю карету.

– У тебя неисчерпаемый кошелек, – хмыкнул Илем, – и бесценный эликсир.

– Попробуешь стащить?

– Я не настолько сумасшедший, чтобы красть у дракона, – очень серьезно ответил вор.

Плечо рвало так, что Диль до крови прокусил губу. Лири всполошилась. Франк приобнял ее за плечи.

– Успокойся. Смена позы – вот и приступ боли. Сейчас он спокойно лежит, это пройдет.

– Я аккуратно… – виновато сказал Ори.

– Никто и не сомневается. Все нормально. Я уже послал к знахарю за лекарством, бродянку лучше беречь, это очень сильное средство. И очень ценное. Не из-за денег, ее просто почти невозможно найти. Редкое растение. – Он помолчал и печально добавил: – А я еще помню целые поляны цветущей бродянки. Изумительное зрелище. С ней надо обращаться бережно. Лекари прошлого выкапывали только каждое пятое растение, а потом начали брать все подряд. И все. В некоторых странах ее нет вообще.

– За Сиккильскими горами есть. И именно цветущие поляны.

– Эльфы всегда бережнее относились к природе.

– Они вообще чрезвычайно благородные, – хмыкнул Илем.

– Вовсе нет, – вздохнул Кай. – Мы такие же разные, как и вы. Пожалуй, мы больше склонны соблюдать законы, но нас этому научила более долгая, чем ваша, история. Наша раса намного древнее, и опыт у нас достаточно горький…

– Да ладно, – сухо и язвительно прервал Илем, – слышал я, как одна древняя раса под корень извела другую, еще более древнюю.

– Я и говорю – горький опыт. Мы сумели подняться над собой и для начала перестали воевать друг с другом. Прости, Илем, но я не думаю, что где-то люди готовы принять сотни тысяч других людей. А эльфы смогли. За Сиккильскими горами, конечно, очень много места, но там жили около трехсот тысяч эльфов. И они приняли еще почти четыреста. И первое время было очень трудно.

– А что тогда споришь насчет благородства? Ты уж определись, либо вы чрезвычайно благородные, либо у вас горький опыт уничтожения соперников.

– Заткнись. И не суди по Каю. Он все же Ра, а это значит очень много. В отношении благородства.

Как ни странно, эти разговоры успокаивали Диля. И отвлекали от бушующего в груди огня. Что чувствует дракон?

– Ага. Счел себя недостаточно благородным и пошел странствовать по белу свету, нечисть рубить да с разбойниками бороться. А тут такой случай подвернулся – мир спасать.

– Если ты не заткнешься, – невыразительно пообещал Франк, – я напою тебя свежей кровью насильно.

И Илем заткнулся, отошел в угол и улегся на полу, завернувшись в одеяло. Он тоже мерз, хотя в комнате, наверное, было тепло – остальные разделись до рубашек. Диль задумался, а стал бы он пить свежую кровь, чтобы избавиться от постоянного озноба, приступов слабости и дурноты? Все равно, о чем думать, об ощущениях драконов или обескровленных вампиром, лишь бы не о себе, не о своем плече и такой боли…

В дверь постучали, и через минуту Франк уже засунул Дилю в рот какой-то безвкусный корешок и велел тщательно жевать. Корешок был очень жесткий, на него тоже можно было отвлечься. Диль старательно жевал и думал об огне дракона. Пока не заснул. Сны не изменились.

Так продолжалось еще несколько дней. Диля погрузили в большую карету, устроили как могли удобно, обложили подушками и одеялами, старались не оставлять одного. Рядом постоянно кто-то был: то дремал вполглаза Ори, то Лири заботливо поправляла все, что можно было поправить, то развлекал болтовней Илем, то Кай совал ему в рот все те же корешки. Они и правда уменьшали боль. Диль уже мог говорить и дышал более свободно, но вот шевелиться никак не хотелось. Он, стесняясь, все же спросил Франка об огне, и тот даже не засмеялся, нахмурился, но не потому что сердился – пытался найти нужные слова.

– Я не знаю. Я властелин огня, но дышу пламенем, когда в облике дракона. Это ничуть не больнее, чем просто дышать. Огонь появляется в горле по моему желанию. Обычные драконы, в общем, тоже способны плюнуть огненным шаром, но тратят на подготовку так много времени, что хороший стрелок успеет загнать ему по три стрелы в каждый глаз, а это убьет любого дракона, кроме истинного. Мне же это легко. Естественно, понимаешь? Я совершенно лишен магии, как и ты или Лири, все, что я умею, – просто мои свойства. Ты можешь выдохнуть воздух, а я – струю огня.